Борис Парамонов: «Оптимисты»

Инаугурации президента Обамы предшествовал и сопровождал ее ажиотаж, который, по советско-русским меркам, можно было бы назвать зарождающимся культом личности или, не столь решительно, подхалимским рвением перед новым начальником. Это, конечно, не так. Имело место то, что в Америки называют honey moon, медовый месяц – то есть некая априорная, упреждающая доброжелательность к человеку, возлагающему на свои плечи самую трудную работу на земном шаре. Пройдет этот самый медовый месяц – обычно это пресловутые «сто дней», - и критики не замедлят появиться. Аванс благих пожеланий придется отрабатывать – при стопроцентном внимании средств массовой информации, неисчислимой, как песок морской. Феномен Обамы чуть ли не полностью описывается одним понятием и словом – надежда. Но судить его будут не по ожиданиям, а по результатам.

Дело, однако, не в Обаме и обстоятельствах его биографии, сделавшей его столь выразительным воплощением постоянно развивающейся американской демократии. Психологии американцев вообще присущи эти два качества – оптимизм, тот самый, который питает надежды, и доброжелательство. Американец, сдается, где-то на самых душевных глубинах не верит в существование зла или, по крайней мере, в то, что зло нельзя преодолеть, поняв ситуацию и взявшись за дело – «приступив к переговорам». Многочисленные критики Америки могут счесть - и считают, - что это говорит о наивности американцев, о неопытности их в многосложных вопросах международной политики. Эти разговоры, конечно, устарели; в любом случае, разве не Америка в ХХ столетии одержала три глобальные победы? – в двух мировых и одной «холодной» войне. Одурачить ее по большому счету пока что никому не удавалось.

И вот эта вера в свои силы – в свою добрую силу – делает американцев благожелательными к миру оптимистами. Человек в глубине добр, а мир благ – вот философия Америки.

Это сказывается буквально во всех мелочах, иногда и смешных. Я много раз замечал, как американцы в любимом своем искусстве – кино берут европейские страшные сюжеты и приделывают к ним счастливый конец. Например, к бельгийскому, кажется, фильму «Исчезновение» - самому страшному, что я видел на экране. Там злодей обещает молодому человеку, что найдет его пропавшую девушку: только поверь и отдайся – ты будешь там, где она. Любовь превозмогает всё – и молодой человек соглашается; в результате он пробуждается в гробу, заживо похороненный. Американцы взяли тот же сюжет – и сопроводили его счастливым концом. Так же обернули к всеобщему счастью страшный фильм француза Клузо «Дьяволиада» с Симоной Синьоре. А вот сейчас прошел с мировым успехом фильм «Сумерки» - на любимую в Голливуде тему о вампирах. Девочка любит мальчика, а мальчик – вампир; но выясняется, что он вампир не кусающийся. Любовь действительно превозмогает всё – по крайней мере, в Америке, то есть в американском сознании. Мораль: Америки не следует бояться, она желает миру добра. О президенте Рейгане, бывшем, как известно, в молодости киноактером, говорили, что его политика корнями уходит в сыгранные им роли, в ту оптимистическую мифологию, что десятилетиями насаждал Голливуд. Но не забудем, что Рейган ушел со своего поста победителем.

Каждому дается по вере его. Америка верит – в «хэппи энд».