Ирина Лагунина: Поиск новостей по регионам дал список мест, где произошло Ужесточение режима торговли алкогольных напитков. Региональные власти продолжают вводить запреты согласно действующему федеральному закону «О регулировании алкогольного рынка». А в Белгородской области это произошло уже в марте. Администрация Белгородской области и местные предприниматели пришли к решению полностью отказаться от торговли энергетическими напитками — как алкогольными, так и безалкогольными, и тем самым встали практически впереди всей России. Ну а если серьезно, то чем живет эта область? В дискуссии участвуют профессор, доктор географических наук Наталья Зубаревич и социолог Сергей Лебедев. Цикл «Российские регионы» ведет Игорь Яковенко.
Игорь Яковенко: Наталья Васильевна, чем Белгородская область отличается от других регионов России, прежде всего в плане экономики и социальной сферы?
Наталья Зубаревич: Ну что же, отличия очевидны. Это история успеха. Таких историй в России очень мало – Белгородская, Ленинградская, отчасти Калининградская область. Это регионы, которые смогли ускоренно развиваться и получить очень серьезные экономические и социальные дивиденды от этого развития. Просто несколько цифр, что динамика валового регионального продукта, то есть экономики за 10-11 лет в Белгородской области рост в 2,3 раза, в среднем по России в два. Промышленное производство выросло почти в два раза по сравнению с советским периодом - это уникальный показатель. Вся Россия до кризиса еще на 15% не дотягивала советского уровня. Если посмотреть инвестиции - это очень приличный уровень, близкий к среднероссийскому, это немало, потому что в среднероссийском сидят нефтегазовые инвестиции, которых нет в Белгородской области. Ввод жилья почти в два раза выше, чем в среднем по стране, и так далее, и тому подобное. Очень низкий показатель бедности населения по сравнению со среднероссийским. В России 13, в Белгородской области 10.
И если так сравнивать, то область помимо динамичного тренда развития в период экономического роста достаточно мягко прошла и кризисные два года, 9 и 10, хотя в ней сконцентрирована часть металлургического производства, добыча руды, выплавка металла. Но она пострадала достаточно короткий период, и потом продолжился рост за счет других отраслей - пищевой промышленности и прочих. Вот эта загадка экономического роста разгадывается, на мой взгляд, достаточно просто: в очень большой степени это политика региональных властей. Я приведу один пример: Белгородская область за 20 постсоветских лет смогла притянуть очень большое количество деятельного населения, мигрантов из постсоветских стран. При всех издержках некоторых политики привлечения мигрантов (если будет время, я могу о них рассказать) успех налицо. До сих пор, хотя миграционный приток уже сходит на нет, показатели миграционного прироста в области в три-пять раз лучше, чем в соседних регионах. Именно благодаря мигрантам Белгородская область смогла снять проблему депопуляции, ее население росло между последними переписями. И это только один из примеров рационального управления территорией. Хотя могу сказать, что в последние годы в этой рациональности появились некие компоненты, которые меня настораживают.
Игорь Яковенко: Сергей Дмитриевич, Белгородская область выделяется на фоне других регионов России своим особым складом отношений власти и общества. Я бы назвал этот склад патерналистским и авторитарным. Знаменитый один из последних эпизодов - эпизод рассылки документа о мероприятиях по обеспечению духовной безопасности, то есть фактически произошло запрещение дня Святого Валентина в предприятиях и учреждениях Белгородской области. В других регионах России такого откровенного вмешательства в частную жизнь граждан все-таки избегают. В регионе практически нет реально действующих общественных организаций, нет реальных правозащитников, а те, кто были, вынуждены уехать из региона - знаменитый пример Ольги Китовой и целого ряда других правозащитников, которые вынуждены были под очень жестким давлением просто бежать из региона. Я знаю, что у вас есть свое объяснение этому явлению. В чем оно состоит?
Сергей Лебедев: Я бы назвал корень наших региональных отношений, социальных отношений, в принципе можно его обозначить и предложенным вами термином патернализм. Патернализм – это достаточно глубокая, и несмотря ни на что, мало исследованное социологически явление, недостаточно исследованное. Оно не является объяснением в самом себе, оно само является в объяснении. И это объяснение, на мой взгляд, лежит в социальной психологии. А социальная психология здесь, если выражать в двух словах, - это отношения согласно модели большой крестьянской семьи, то есть такая традиционная, достаточно даже, можно сказать, патриархальная модель, которая воспроизводится на уровне региональном, на уровне отношения властных структур и населения. Что характеризует крестьянскую семью, что характеризует данную модель? Во-первых, это такое органическое согласие, я бы сказал, то есть установка не на конфликт, не на выяснение отношений через конфронтацию, а на такое некоторое поступление или поступательство своими амбициями в угоду или в отношении целого, в отношении центра. На этом строится эта модель.
Игорь Яковенко: Сергей Дмитриевич, а почему именно в Белгородской области сложилась такая социально-психологическая модель?
Сергей Лебедев: Я, к сожалению, не историк, но насколько я знаю, она сложилась еще задолго до советского периода, она шла еще из глубокого средневековья, оттуда традиция долгая. Насколько известно, у нас здесь были сильны традиции крепостничества так называемого еще до революции. Затем в советское время, в послесоветское время к нам прилип ярлык "красный пояс" – это, конечно, ярлык, но тем не менее, под ним подоплека такая консервативно-крестьянская по психологии. И то, о чем вы говорили в отношении конфликтов, в отношении того, что отсюда уезжали отдельные категории людей, которые не находили контактов или вступали в конфронтацию - это тоже выражение этой, как ни относись, хорошо или плохо, вот этой закономерности. То есть они в своей модели поведения выбивались из этой системы.
Игорь Яковенко: Сергей Дмитриевич, у вас нет ощущения, что все-таки эта модель в значительной степени навязана сверху? То есть из того, что вы сказали, получается, что она востребована обществом. Нигде, кроме как в Белгородской области, нет таких особых отношений с Русской православной церковью, где Белгородская Старооскольская епархия является примером такой симфонии с властью. Например, она является соучредителем газеты "Белгородские известия", которая фактически является официальным публикатором областной администрации. Вот эта пресловутая доктрина о мероприятиях по обеспечению духовной безопасности была таким коллективным творчеством епархии и областной администрации, там тоже были не прямые подписи, но во всяком случае четко источник двойственный. Таких примеров по России вроде бы и нет. Поэтому может быть это все-таки в значительной степени навязанная модель?
Сергей Лебедев: Я бы сказал так: если есть элементы навязывания, они все-таки не доминируют, а доминируют элементы прорастания снизу, общество с этим согласно. Хорошо это, плохо с каких-то точек зрения, но у нас преобладает пассивное согласие с этими инициативами.
Игорь Яковенко: Наталья Васильевна, буквально два слова о миграционной политике. Действительно, Белгородская область является одним из очень немногих примеров, где население по итогам между двумя переписями увеличилось, и это увеличение произошло за счет миграции.
Наталья Зубаревич: Я начну с того, что миграционная политика – это только часть общей политики. Я бы не искала корней в крепостничестве, потому что рядом Курская область, ровно такая же, с более старым центром, и ничего там не получается, нет такого согласия и примирения. Конечно, основную роль во всем этом сыграл господин Савченко, его представления о жизни и о том, как должно. Что это значит? Это значит, что человек действительно действует как крестьянский крепкий хозяин абсолютно по патерналистской модели, внедряя в общество свои представления. Что делалось, например, с миграцией: люди приезжали, и власти региональные помогали им тем, что выдавали кредиты на жилье, которые потом надо было оплачивать продукцией своего подсобного хозяйства. И эта модель позволяла сразу решить жилищную проблему, а потом долго выплачивать, но понимать, что ты это сможешь сделать. На этом вполне неплохо существовали областные монопольные организации, обслуживающие этот процесс. Но люди сразу, в отличие от других регионов, могли укрепиться и жить. И такой подход многим казался оптимальным. При том полном отсутствии миграционной политики, которое в России существует, этот вариант востребован немалой частью населения.
Второе: эта политика позволила привлечь очень значительное городское население Центральной Азии, которое гораздо менее пьющее, более квалифицированное, оно дало толчок развитию малого бизнеса, с его помощью начала быстрее развиваться высшая школа в Белгороде. Но люди, которые приехали, они понимают, что им помогли, поэтому они встраиваются, даже будучи горожанами, жителями Бишкека, жителями Ташкента, с другой ментальностью, не аграрно-патриархальной, они встраиваются в существующие процессы. Белгород очень неплохое место для жизни, здесь отношение среднедушевых доходов к прожиточному минимуму низкий, регион дешевый, лучше среднероссийского. И это согласие, хотите, назовите его соглашательством, от добра добра не ищут. Поэтому такое поведение и собственного населения в значительной степени полуаграрного, Белгород заселяют либо выходцы из села, либо их дети, то есть это горожане в первом-втором поколении, и мигрантов, которым помогли реально, пусть с долгой выплатой и с завышенной стоимостью того, что они получили, того жилья, тем не менее, это создавало основы.
Есть вторая основа. Как крепкий крестьянин Савченко предельно рационален в своей экономической политике. Белгородская область пришла к переходному периоду в очень неплохом состоянии, с крепким сельским хозяйством, с хорошо отстроенной сетью дорог, с действующим современным производством железной руды и электрометаллургии. Со всеми экономическими актерами Савченко отстроил правильные отношения. Когда предприятием металлургическим владел Иванишвили, с ним были хорошие отношения, когда Усманов и его сособственники, и с ними прекрасные отношения. Когда начался вход крупного российского бизнеса и скупка сельхозземель, Савченко рулил процессом предельно рационально, он не давал просто скупать земли и ничего не делать, он требовал инвестиций. Поэтому удивительная смесь предельно рационального хозяина с крестьянской жилкой и с жилкой бизнесмена, и извините, в довесок к этому очень странная система ценностей и представления о том, на какой основе строится общественное согласие.
Игорь Яковенко: Наталья Васильевна, чем Белгородская область отличается от других регионов России, прежде всего в плане экономики и социальной сферы?
Наталья Зубаревич: Ну что же, отличия очевидны. Это история успеха. Таких историй в России очень мало – Белгородская, Ленинградская, отчасти Калининградская область. Это регионы, которые смогли ускоренно развиваться и получить очень серьезные экономические и социальные дивиденды от этого развития. Просто несколько цифр, что динамика валового регионального продукта, то есть экономики за 10-11 лет в Белгородской области рост в 2,3 раза, в среднем по России в два. Промышленное производство выросло почти в два раза по сравнению с советским периодом - это уникальный показатель. Вся Россия до кризиса еще на 15% не дотягивала советского уровня. Если посмотреть инвестиции - это очень приличный уровень, близкий к среднероссийскому, это немало, потому что в среднероссийском сидят нефтегазовые инвестиции, которых нет в Белгородской области. Ввод жилья почти в два раза выше, чем в среднем по стране, и так далее, и тому подобное. Очень низкий показатель бедности населения по сравнению со среднероссийским. В России 13, в Белгородской области 10.
И если так сравнивать, то область помимо динамичного тренда развития в период экономического роста достаточно мягко прошла и кризисные два года, 9 и 10, хотя в ней сконцентрирована часть металлургического производства, добыча руды, выплавка металла. Но она пострадала достаточно короткий период, и потом продолжился рост за счет других отраслей - пищевой промышленности и прочих. Вот эта загадка экономического роста разгадывается, на мой взгляд, достаточно просто: в очень большой степени это политика региональных властей. Я приведу один пример: Белгородская область за 20 постсоветских лет смогла притянуть очень большое количество деятельного населения, мигрантов из постсоветских стран. При всех издержках некоторых политики привлечения мигрантов (если будет время, я могу о них рассказать) успех налицо. До сих пор, хотя миграционный приток уже сходит на нет, показатели миграционного прироста в области в три-пять раз лучше, чем в соседних регионах. Именно благодаря мигрантам Белгородская область смогла снять проблему депопуляции, ее население росло между последними переписями. И это только один из примеров рационального управления территорией. Хотя могу сказать, что в последние годы в этой рациональности появились некие компоненты, которые меня настораживают.
Игорь Яковенко: Сергей Дмитриевич, Белгородская область выделяется на фоне других регионов России своим особым складом отношений власти и общества. Я бы назвал этот склад патерналистским и авторитарным. Знаменитый один из последних эпизодов - эпизод рассылки документа о мероприятиях по обеспечению духовной безопасности, то есть фактически произошло запрещение дня Святого Валентина в предприятиях и учреждениях Белгородской области. В других регионах России такого откровенного вмешательства в частную жизнь граждан все-таки избегают. В регионе практически нет реально действующих общественных организаций, нет реальных правозащитников, а те, кто были, вынуждены уехать из региона - знаменитый пример Ольги Китовой и целого ряда других правозащитников, которые вынуждены были под очень жестким давлением просто бежать из региона. Я знаю, что у вас есть свое объяснение этому явлению. В чем оно состоит?
Сергей Лебедев: Я бы назвал корень наших региональных отношений, социальных отношений, в принципе можно его обозначить и предложенным вами термином патернализм. Патернализм – это достаточно глубокая, и несмотря ни на что, мало исследованное социологически явление, недостаточно исследованное. Оно не является объяснением в самом себе, оно само является в объяснении. И это объяснение, на мой взгляд, лежит в социальной психологии. А социальная психология здесь, если выражать в двух словах, - это отношения согласно модели большой крестьянской семьи, то есть такая традиционная, достаточно даже, можно сказать, патриархальная модель, которая воспроизводится на уровне региональном, на уровне отношения властных структур и населения. Что характеризует крестьянскую семью, что характеризует данную модель? Во-первых, это такое органическое согласие, я бы сказал, то есть установка не на конфликт, не на выяснение отношений через конфронтацию, а на такое некоторое поступление или поступательство своими амбициями в угоду или в отношении целого, в отношении центра. На этом строится эта модель.
Игорь Яковенко: Сергей Дмитриевич, а почему именно в Белгородской области сложилась такая социально-психологическая модель?
Сергей Лебедев: Я, к сожалению, не историк, но насколько я знаю, она сложилась еще задолго до советского периода, она шла еще из глубокого средневековья, оттуда традиция долгая. Насколько известно, у нас здесь были сильны традиции крепостничества так называемого еще до революции. Затем в советское время, в послесоветское время к нам прилип ярлык "красный пояс" – это, конечно, ярлык, но тем не менее, под ним подоплека такая консервативно-крестьянская по психологии. И то, о чем вы говорили в отношении конфликтов, в отношении того, что отсюда уезжали отдельные категории людей, которые не находили контактов или вступали в конфронтацию - это тоже выражение этой, как ни относись, хорошо или плохо, вот этой закономерности. То есть они в своей модели поведения выбивались из этой системы.
Игорь Яковенко: Сергей Дмитриевич, у вас нет ощущения, что все-таки эта модель в значительной степени навязана сверху? То есть из того, что вы сказали, получается, что она востребована обществом. Нигде, кроме как в Белгородской области, нет таких особых отношений с Русской православной церковью, где Белгородская Старооскольская епархия является примером такой симфонии с властью. Например, она является соучредителем газеты "Белгородские известия", которая фактически является официальным публикатором областной администрации. Вот эта пресловутая доктрина о мероприятиях по обеспечению духовной безопасности была таким коллективным творчеством епархии и областной администрации, там тоже были не прямые подписи, но во всяком случае четко источник двойственный. Таких примеров по России вроде бы и нет. Поэтому может быть это все-таки в значительной степени навязанная модель?
Сергей Лебедев: Я бы сказал так: если есть элементы навязывания, они все-таки не доминируют, а доминируют элементы прорастания снизу, общество с этим согласно. Хорошо это, плохо с каких-то точек зрения, но у нас преобладает пассивное согласие с этими инициативами.
Игорь Яковенко: Наталья Васильевна, буквально два слова о миграционной политике. Действительно, Белгородская область является одним из очень немногих примеров, где население по итогам между двумя переписями увеличилось, и это увеличение произошло за счет миграции.
Наталья Зубаревич: Я начну с того, что миграционная политика – это только часть общей политики. Я бы не искала корней в крепостничестве, потому что рядом Курская область, ровно такая же, с более старым центром, и ничего там не получается, нет такого согласия и примирения. Конечно, основную роль во всем этом сыграл господин Савченко, его представления о жизни и о том, как должно. Что это значит? Это значит, что человек действительно действует как крестьянский крепкий хозяин абсолютно по патерналистской модели, внедряя в общество свои представления. Что делалось, например, с миграцией: люди приезжали, и власти региональные помогали им тем, что выдавали кредиты на жилье, которые потом надо было оплачивать продукцией своего подсобного хозяйства. И эта модель позволяла сразу решить жилищную проблему, а потом долго выплачивать, но понимать, что ты это сможешь сделать. На этом вполне неплохо существовали областные монопольные организации, обслуживающие этот процесс. Но люди сразу, в отличие от других регионов, могли укрепиться и жить. И такой подход многим казался оптимальным. При том полном отсутствии миграционной политики, которое в России существует, этот вариант востребован немалой частью населения.
Второе: эта политика позволила привлечь очень значительное городское население Центральной Азии, которое гораздо менее пьющее, более квалифицированное, оно дало толчок развитию малого бизнеса, с его помощью начала быстрее развиваться высшая школа в Белгороде. Но люди, которые приехали, они понимают, что им помогли, поэтому они встраиваются, даже будучи горожанами, жителями Бишкека, жителями Ташкента, с другой ментальностью, не аграрно-патриархальной, они встраиваются в существующие процессы. Белгород очень неплохое место для жизни, здесь отношение среднедушевых доходов к прожиточному минимуму низкий, регион дешевый, лучше среднероссийского. И это согласие, хотите, назовите его соглашательством, от добра добра не ищут. Поэтому такое поведение и собственного населения в значительной степени полуаграрного, Белгород заселяют либо выходцы из села, либо их дети, то есть это горожане в первом-втором поколении, и мигрантов, которым помогли реально, пусть с долгой выплатой и с завышенной стоимостью того, что они получили, того жилья, тем не менее, это создавало основы.
Есть вторая основа. Как крепкий крестьянин Савченко предельно рационален в своей экономической политике. Белгородская область пришла к переходному периоду в очень неплохом состоянии, с крепким сельским хозяйством, с хорошо отстроенной сетью дорог, с действующим современным производством железной руды и электрометаллургии. Со всеми экономическими актерами Савченко отстроил правильные отношения. Когда предприятием металлургическим владел Иванишвили, с ним были хорошие отношения, когда Усманов и его сособственники, и с ними прекрасные отношения. Когда начался вход крупного российского бизнеса и скупка сельхозземель, Савченко рулил процессом предельно рационально, он не давал просто скупать земли и ничего не делать, он требовал инвестиций. Поэтому удивительная смесь предельно рационального хозяина с крестьянской жилкой и с жилкой бизнесмена, и извините, в довесок к этому очень странная система ценностей и представления о том, на какой основе строится общественное согласие.
