Стоило бы вспомнить настоящий казачий юбилей. И поговорить о том, как воспринимали русских казаков в прошлом, во времена, когда они были не "стилизацией", а "стилем".
На сайте Информационного Агентства Приднестровья можно прочесть прекрасное: "Председатель Союза русских общин Приднестровья Виктор Арестов … на … встрече с атаманом черноморского казачьего войска Владимиром Рябинским - речь шла об итогах состоявшегося 6-7 июня в Красноярске Совета атаманов Союза казаков России. "Был заслушан доклад верховного атамана Павла Задорожного, в котором затрагивался широкий круг вопросов из жизни казачества. Там же было принято 12 постановлений, где приоритетным направлением работы обозначено патриотическое воспитание казачат", - рассказал Владимир Рябинский… Начавшийся 2 мая крестный ход казаков с иконой Божьей Матери Державной дошел сегодня до Абхазии. Отдавая дань памяти казакам, защищавшим … республику во время боевых действий в 1992-м году, крестный ход уже прошел по территории Украины, России и завершит шествие в Южной Осетии".
Что же, "казачья эпопея" продолжается – только теперь уже не столько драматически, сколько трагикомически: вместо боевых походов в Германию, Францию. Австро-Венгрию – локальные войны на задворках бывших империй, а потом – бесконечные разговоры об особой духовности, о неземном патритизме и прочем. Между тем, стоило бы вспомнить и настоящий казачий юбилей – и, сверх того, поговорить о том, как воспринимали русских казаков в прошлом, во времена, когда они были, так сказать, не "стилизацией", а "стилем".
195 лет назал, весной 1814 года войска шестой антифранцузской коалиции – австрийцы, пруссаки, русские - триумфальным маршем вошли в Париж и провели символический смотр на Елисейских полях. Через несколько дней император Наполеон подпишет отречение от престола. Этими событиями завершается военная кампания 1813-1814 годов. Никогда еще (и никогда после) российская внешняя политика не достигала столь блистательного успеха. Русские войска в Париже – вот непревзойденный апофеоз Российской империи. И, естественно, среди триумфаторов были казацкие части.
Было бы неверным сказать, что до 1814 года французы ничего не знали о казаках. О них повествует Боплан в своей книге "Описание Украины", вышедшей еще в 1660 году, французские газеты и журналы второй половины XVIII века. Довольно много разнообразной информации о казаках появляется в самом начале XIX века – в эпоху Аустерлица, Пултуска, Фридланда. Но слышать и читать - одно, а лицезреть (и – частенько - стать жертвами) – другое. Вот как увидела казаков жительница французского городка Этамп в апреле 1814 года: "Есть даже и такие…, которые не имеют человеческого образа, все лицо их покрыто длинной, в шесть пальцев, бородой, одеты они в медвежьи и черные овечьи шкуры. На них смотреть нельзя без ужаса…"
А вот еще одно описание: "Огромного роста, в нахлобученных мохнатых шапках, они таращили налитые жестокостью глаза, потрясали пиками, обагренными кровью, а на шее у них болтались ожерелья, состоявшие из человеческих ушей и часовых цепочек… Париж был полон этих раскрашенных чудовищ". Такой взгляд был настолько распространен, что среди тогдашних французских печатных изданий можно встретить и леденящую кровь "Историческую таблицу жестокостей, совершенных казаками во Франции". Таблица живописала страшные вещи: там, например, рассказывалось о ребенке, которого чуть было не зажарили казаки, о младенцах, зарезанных в колыбели, об ушах, вырванных вместе с золотыми сережками.
Дело, конечно, вовсе не в том, что казаки русской армии были особенно дики и жестоки. И сами французы отличились в грабежах и жестокостях в России в 1812 году, а в 1814 и пруссаки и австрийцы не преминули воспользоваться выгодами положения оккупантов. Что же до экзотического вида, то, думаю, венгерские гусары, хорватские пехотинцы, да и мамлюки Наполеона были ничуть не менее колоритны. Просто французская культура увидела в казаке Другого (с большой буквы); считая себя истинным европейцем, француз увидел в казаке азиата, а, значит, варвара. Если приглядеться, то в описаниях казаков, сделанных французами в 1814-1815 годах употребляются почти те же слова, которые использовали древнегреческие и древнеримские авторы для описания варваров - галлов и германцев.
Ирония заключается в том, что казаки, служившие тогда в русской армии, были европейцами, другими, но европейцами, и культура их была европейской, только другой. Европа посмотрела в зеркало и не узнала себя.
Созданный в результате мифологический образ "казака-варвара" нашел свое отражение и во французском языке. В XIX веке слово "cosaquerie" имело два значения: "внезапное вторжение вражеского отряда, заканчивающееся грабежом" и "жестокость, совершаемая с радостью, из чистого удовольствия причинять зло". В Мозеле "kesaquer", а в Париже "cosaquer" означало "оглушать", а в Арденнах под причастием "cosaque" скрывалась женщина, изнасилованная казаками. Гораздо более миролюбиво звучат другие французские слова, появившиеся в этом языке благодаря длиннобородым всадникам: "бистро" и "казакин". Гастрономия и мода примирят кого угодно.
Впрочем, политика тоже. В начале десятых годов уже нашего века, когда накануне Первой мировой войны Россия была стратегическим союзником Франции, образ казака во французской культуре (прежде всего, массовой) радикально меняется. Казак по-прежнему загадочен, но если за сто лет до этого эта загадочность была дикой и угрожающей, то теперь она преисполнена оптимизма. Наивный, храбрый, преданный казак, почти добрый дикарь, воспетый Руссо, должен был спасти Францию от "настоящих варваров" – немцев. Европа признала казака за "своего", а закончился этот процесс еще лет пятнадцать спустя, когда десятки тысяч русских эмигрантов-казаков заполнили цеха заводов "Рено". Как писал Маркс, "у пролетария нет родины".
На сайте Информационного Агентства Приднестровья можно прочесть прекрасное: "Председатель Союза русских общин Приднестровья Виктор Арестов … на … встрече с атаманом черноморского казачьего войска Владимиром Рябинским - речь шла об итогах состоявшегося 6-7 июня в Красноярске Совета атаманов Союза казаков России. "Был заслушан доклад верховного атамана Павла Задорожного, в котором затрагивался широкий круг вопросов из жизни казачества. Там же было принято 12 постановлений, где приоритетным направлением работы обозначено патриотическое воспитание казачат", - рассказал Владимир Рябинский… Начавшийся 2 мая крестный ход казаков с иконой Божьей Матери Державной дошел сегодня до Абхазии. Отдавая дань памяти казакам, защищавшим … республику во время боевых действий в 1992-м году, крестный ход уже прошел по территории Украины, России и завершит шествие в Южной Осетии".
Что же, "казачья эпопея" продолжается – только теперь уже не столько драматически, сколько трагикомически: вместо боевых походов в Германию, Францию. Австро-Венгрию – локальные войны на задворках бывших империй, а потом – бесконечные разговоры об особой духовности, о неземном патритизме и прочем. Между тем, стоило бы вспомнить и настоящий казачий юбилей – и, сверх того, поговорить о том, как воспринимали русских казаков в прошлом, во времена, когда они были, так сказать, не "стилизацией", а "стилем".
195 лет назал, весной 1814 года войска шестой антифранцузской коалиции – австрийцы, пруссаки, русские - триумфальным маршем вошли в Париж и провели символический смотр на Елисейских полях. Через несколько дней император Наполеон подпишет отречение от престола. Этими событиями завершается военная кампания 1813-1814 годов. Никогда еще (и никогда после) российская внешняя политика не достигала столь блистательного успеха. Русские войска в Париже – вот непревзойденный апофеоз Российской империи. И, естественно, среди триумфаторов были казацкие части.
Было бы неверным сказать, что до 1814 года французы ничего не знали о казаках. О них повествует Боплан в своей книге "Описание Украины", вышедшей еще в 1660 году, французские газеты и журналы второй половины XVIII века. Довольно много разнообразной информации о казаках появляется в самом начале XIX века – в эпоху Аустерлица, Пултуска, Фридланда. Но слышать и читать - одно, а лицезреть (и – частенько - стать жертвами) – другое. Вот как увидела казаков жительница французского городка Этамп в апреле 1814 года: "Есть даже и такие…, которые не имеют человеческого образа, все лицо их покрыто длинной, в шесть пальцев, бородой, одеты они в медвежьи и черные овечьи шкуры. На них смотреть нельзя без ужаса…"
А вот еще одно описание: "Огромного роста, в нахлобученных мохнатых шапках, они таращили налитые жестокостью глаза, потрясали пиками, обагренными кровью, а на шее у них болтались ожерелья, состоявшие из человеческих ушей и часовых цепочек… Париж был полон этих раскрашенных чудовищ". Такой взгляд был настолько распространен, что среди тогдашних французских печатных изданий можно встретить и леденящую кровь "Историческую таблицу жестокостей, совершенных казаками во Франции". Таблица живописала страшные вещи: там, например, рассказывалось о ребенке, которого чуть было не зажарили казаки, о младенцах, зарезанных в колыбели, об ушах, вырванных вместе с золотыми сережками.
Ирония заключается в том, что казаки, служившие тогда в русской армии, были европейцами, другими, но европейцами, и культура их была европейской, только другой. Европа посмотрела в зеркало и не узнала себя
Дело, конечно, вовсе не в том, что казаки русской армии были особенно дики и жестоки. И сами французы отличились в грабежах и жестокостях в России в 1812 году, а в 1814 и пруссаки и австрийцы не преминули воспользоваться выгодами положения оккупантов. Что же до экзотического вида, то, думаю, венгерские гусары, хорватские пехотинцы, да и мамлюки Наполеона были ничуть не менее колоритны. Просто французская культура увидела в казаке Другого (с большой буквы); считая себя истинным европейцем, француз увидел в казаке азиата, а, значит, варвара. Если приглядеться, то в описаниях казаков, сделанных французами в 1814-1815 годах употребляются почти те же слова, которые использовали древнегреческие и древнеримские авторы для описания варваров - галлов и германцев.
Ирония заключается в том, что казаки, служившие тогда в русской армии, были европейцами, другими, но европейцами, и культура их была европейской, только другой. Европа посмотрела в зеркало и не узнала себя.
Созданный в результате мифологический образ "казака-варвара" нашел свое отражение и во французском языке. В XIX веке слово "cosaquerie" имело два значения: "внезапное вторжение вражеского отряда, заканчивающееся грабежом" и "жестокость, совершаемая с радостью, из чистого удовольствия причинять зло". В Мозеле "kesaquer", а в Париже "cosaquer" означало "оглушать", а в Арденнах под причастием "cosaque" скрывалась женщина, изнасилованная казаками. Гораздо более миролюбиво звучат другие французские слова, появившиеся в этом языке благодаря длиннобородым всадникам: "бистро" и "казакин". Гастрономия и мода примирят кого угодно.
Впрочем, политика тоже. В начале десятых годов уже нашего века, когда накануне Первой мировой войны Россия была стратегическим союзником Франции, образ казака во французской культуре (прежде всего, массовой) радикально меняется. Казак по-прежнему загадочен, но если за сто лет до этого эта загадочность была дикой и угрожающей, то теперь она преисполнена оптимизма. Наивный, храбрый, преданный казак, почти добрый дикарь, воспетый Руссо, должен был спасти Францию от "настоящих варваров" – немцев. Европа признала казака за "своего", а закончился этот процесс еще лет пятнадцать спустя, когда десятки тысяч русских эмигрантов-казаков заполнили цеха заводов "Рено". Как писал Маркс, "у пролетария нет родины".
